Поэт Давид (Дата) Гулуа погиб в автокатастрофе, в восемнадцать лет.
В ясный субботний день он был предан земле во дворе церкви святого Николая-угодника за крепостной стеной Нарикалы, куда ведет безымянная улица. Ранее церковь была восстановлена его отцом Бакуром Гулуа и его друзьями.
После похорон юноши в его компьютере были обнаружены стихи, в которых он предсказал день гибели и место своего упокоения.
РЕКВИЕМ
На зеркале вспотевшем я вижу лик чужой.
Вчера опять повис на люстре я хрустальной.
Она качнулась вдруг. То смерть пришла за мной.
Друзья! Я вижу вас в процессии печальной...
Остановилось время на талии часов,
Как ящерица, вдруг, преобразившись в вечность.
Луна хоронит солнце, без музыки, без слов.
Рассвет погас, и тьма скрывает всю окрестность.
Витает пух павлиний, – день роковой настал..
За гробом в неизвестность летит гепардов рать.
Вершину Эвереста я покорить мечтал,
Как с порванной струной последний вальс сыграть?
Разбитыми губами к вершине припаду.
Я склоны цвета крови как флаги поцелую.
Молитесь за меня, и я не пропаду.
Взгляните! И в гробу со смертью я воюю.
Молитесь во спасенье, и Бог не покарает,
Чтоб там, на Гималаях, вновь обрести покой.
Я ж в самом сердце солнца, душа моя пылает,
Меж облаками рыщет и воет ветер злой.
Где лягушонок детства, что спать вам не давал?
Я с «Евой и Адамом», под «Звон колоколов»,
Пока вы мирно спали, свой «Реквием» писал,
И стал поэтом слова и воплощеньем снов.
Попали в сердце стрелы, и в нем расцвел миндаль.
Но белой ночью осень вдруг стала мне чужой.
Разбит хрусталик глаза, и тьмой покрылась даль.
То не любовь стреляла, – Дантес был предо мной!
Со мной легко дружить, я не тюрьма Бастилия.
Любил друзей, как братьев, и их не предавал.
Простил Господь всех грешных, врагов уже простил и я,
Но кто же, как в Марата, кинжал в меня вонзал?
Пусть, реквием услышав, смерть будет ликовать,
Но рано праздновать пока еще победу.
Не будем партитурой мы слух их услаждать.
Я двойников Сальери хочу призвать к ответу.
Придите и взгляните, я тот же, не другой.
Не умер я, не умер, я вместе с вами жил.
Пусть я преобразился, я вновь иду на бой,
Чтоб полюбить всех снова, кого не долюбил...
Маэстро, больше жизни, legato, я прошу.
Я с осенью станцую Жизель в ночной тиши.
Дневник страстей сердечных потом я допишу,
Чтоб в старых нотах снова услышать крик души.
Из раковины солнца день выползал лениво.
Меня похоронили в субботний, ясный день,
А Моцарт полусонный у дерева шутливо
Спросил меня: – Проснулся? Пора укрыться в тень.
Один ли я на небе? Никак не разберу.
Печаль, как одеялом, согрела мне колени.
Вот Тициана встретил, собрата по перу,
На облаке безногом с поэтом мы сидели.
Опять летят гепарды за мною в никуда.
Свет лампионов в страхе скрывается во тьму.
Оставь окно мне, мама, открытым, как всегда,
Чтоб мог я возвратиться, когда с небес сойду.
Вы в карусели жизни кружитесь не спеша.
Забыто moderato, как головная боль.
Я к вам вернусь снежинкой, мелодией стиха.
Allegro вновь сыграет на сцене свою роль.
Вчера опять повис на люстре я хрустальной
И в зеркале вспотевшем был ясен облик мой..
Идите не спеша в процессии печальной.
Опять качнулась люстра, – я возвращусь домой!
25.09.2003
