-Ну, а Мурик отомстил тебе? – спросил я.
А вот послушай, - сказал Фиалкин, смачно закуривая. – На следующий день в школе он остался классе дежурным, и когда все были на перемене-э, решил, спрятавшись за дверью, подкараулить меня и надеть на голову мусорное ведро-о. Но я, не будь дурак, своевременно заметил засаду-у и, сделав вид, что захожу, быстро втолкнул в класс Зуру. Хы-хы. Мурик моментально надел ведро Зуре на голову-у. Видел бы ты, как эта туша гоняется за Муриком! В конце концов, перевернув несколько п-парт-т, мы втроем настигли беглеца, изловили его и посадили в это самое ведро задницей. Тот уже сидит, а Зура ногой запихивает его поглубже-э. Такая картина! Понимаешь, ведро хоть и широкое, но не настолько, чтобы выбраться самостоятельно-а. Хы-хы. Надо сначала перевернуться и упасть на бок, а потом уже выбираться-а. Меня однажды посадили в это ведро-о: положение, прямо скажу, пренеприятное-э. Ну, Мурика мы часто сажали. М-м-да. Я думаю, что он из-за этого ведра и стал тренироваться-а.
-Он что, тренируется?
-Еще как! Хы! Этот товарищ, проснувшись, прямо как есть, падает с кровати на пол и отжимается до посинения сто пятьдесят раз или даже уже больше-э. Потом берет большущие гантели и по сто раз что-то ними делает. Я как-то попробовал, но куда та-ам! И он не курит и никогда не курил. А жрет он, я тебе скажу-у!
-Он что, много ест? Он же худой, как макаронина! - сказал я.
-Много? Сам посмотри. – Ира стал загибать пальцы. - На завтрак, сразу после тренировки, огро-омную-у тарелку борща, на второе две-три кат-тлеты с картошкой или макаронами и потом здо-оровенный бутербродище-э с маслом и вареньем и чашкой, емкостью в целый литр, сладкого какао или чая.
-Как в него помещается? - удивился я. - Вот если бы Зура столько ел…
-Зура? Зура столько ест, что Мурику не снилось. Они с Яннисом пошли в хинкальную и съели по девяносто больших, с полкулака, хинкалей. А потом, когда Яна уже не мог, тот продолжил это свинство, съел еще штук двадцать, а то и все тридцать. Потом просто деньги кончились. Яна тогда...
-Да, - подтвердил Алик. - Яннис тогда уже был мастером спорта по дзюдо, весил девяносто один килограмм, постоянно тренировался.
-Совершенно верно-о, - вставил Ира. - Он еще все удивлялся, как Зуре удалось его переесть. Сейчас Яна в Москве, разжирел, килограммов сто двадцать, наверное, весит.
-Не отвлекайся! - сказал вдруг Алик. - В той же хинкальной ты сам как-то съел шестьдесят хинкалей.
-Да-а, я люблю вкусно пок-кушать. - Ира заулыбался.
Алик хотел сказать что-то еще, но игра в карты как-то сразу закончилась, Резо объявил, что не может вынести позора и вынужден бежать домой. Ликующий Свирь беспощадно смаковал новое имя приятеля. Моментально нашлись уставшие, которым просто необходимо выспаться. Комната стала пустеть.
Зевнув несколько раз подряд, Фиалкин тоже стал прощаться. Оказывается, было больше двух ночи.
Алик с Евкой опять поругались, и я пошел искать убежища на пустынных улицах летнего Тбилиси.
Искандер и Евка вечно ссорились, но так же легко мирились. Они обожали друг друга. Это знали все. Но это другая история. Черт…
Прогуливаясь в одиночестве ночью, невольно настраиваешься на определенный лад. Наступает состояние, похожее на разновидность транса. Именно в такие моменты мозг отдыхает, сознание становится ведомым тем древним компьютером, который позволял нашим пещерным предкам безошибочно угадывать правильный путь и по сию пору контролирует поведение в экстремальных ситуациях.
За последние годы город сильно изменился. Дурацкие ночные ларьки, все с одинаковым набором напитков, сигарет, жвачек, раздражали, как оккупанты, медленно, но неуклонно вторгающиеся на нашу территорию. Горы мусора, разбитые фонари стали атрибутом каждой улицы, втекающей в проспект Плеханова.
Вот здесь когда-то была троллейбусная остановка, а подворотня, что напротив, вела к квартире смотавшего в Иллинойс приятеля. А вот здание музыкального училища, ныне немецкое посольство. Красивое здание, черт возьми. Моя мать там училась до того, как поступила в консерваторию.
Справа возникла серая громада стадиона, окруженная чугунной оградой. Помню, тогда показалось странным, что ее еще не разобрали, не отправили за границу в качестве металлолома.
По-моему, это было в 80-ом. Прогуливая уроки, я забрел на стадион, выбрал место на самом верху северной трибуны и уселся понаблюдать за тренировкой легкоатлетов. В команде эстафетчиков по спортивной ходьбе была девочка, она выделялась своей ярко-желтой юбкой. Тогда это выглядело так странно. Пройдя свою дистанцию и передав палочку, она не остановилась, а пошла дальше. Девочка сделала круг, и тренер выстрелил из стартовки. Все смеялись, вертели пальцами у головы, а она шла, наворачивала круг за кругом, не замечала происходящего вокруг. И тренер каждый раз стрелял. Он тоже улыбался, но как-то по-другому. Мда-а.
Слева от меня был тот самый Муштаид. Я невольно улыбнулся. Вспомнил Фиалкина. Место действительно удобное. Деревья справа - толстые платаны - отбрасывали широкие тени на узкую полоску тротуара. Эта аллея длиной не менее двухсот метров освещалась двумя уцелевшими лампами, которые находились на территории стадиона. Все было как надо. Вокруг ни души. Вот прямо сейчас проедет шикарная иномарка, из нее вылетит темный предмет и шлепнется во-он там, за тем деревом. Я спрячусь вот за этим кленом, а когда проедет вторая машина, подберу находку.… Было бы здорово. Я отпираю замоччки, и взору Иры открываются-а несметные количества зелененьких бумажече-эк.… Наверное, пришлось бы вызывать скорую. У него сейчас ни цента. Да и у меня тоже. Чертова аллея.
Пора было возвращаться домой. Я подумал, что сделаю крюк, дабы удлинить путь - слишком уж ночь хороша. Может, после более продолжительной прогулки удастся заснуть.
Мерседес мимо меня так и не промчался, а кейс лежал у четвертого с конца дерева. Я остановился и закурил сигарету.
Очень медленно, стараясь выглядеть как можно более равнодушным, я оглядел окрестности. Никого. Тогда, присев на корточки, я внимательно осмотрел кейс.
Кейс был в полном порядке. Два замочка матово поблескивали серым металликом, а кожаная ручка была прикреплена только одним концом. Второе крепление, видимо, не выдержало удара об асфальт.
Я оценил свое состояние здоровья и пришел к выводу, что открывать кейс нельзя еще, по крайней мере, минут пять. Бор и Гейзенберг укажут дорогу, но достаточно одного Мерфи, чтобы ее размыли селевые потоки или уничтожил Соловей-Разбойник.