Прошла неделя. За это время я привык чувствовать себя богатым человеком. Я не мучился никакими сомнениями и не приступил к осуществлению плана только из соображений осторожности. Меня окружало очень большое количество близких, хорошо знающих мои дела, людей. Перемены в жизни породили бы кучу вопросов, врать на которые я не имел ни малейшего желания. Что бы я им сказал: знаете, я нашел тот самый кейс?
Так уж повелось, что удача одного вызывает безудержную зависть другого. Таблетки от этого недуга пока не изобрели. Не хватало мне только новых врагов. Я решил действовать разумно и буду действовать разумно. Все должно пройти гладко, так как второго такого случая не представится.
С Ирой мы виделись каждый день. О деньгах не разговаривали. Я не хотел нарываться на спор о его половине, а он, судя по всему, руководствовался понятиями об элементарной порядочности. Сказав, что деньги не его, он тем самым обязал себя не говорить о них. Я его прекрасно понимал, мне импонировало, что у меня такой корректный друг. В наши дни этика - вещь крайне редкая. Поэтому я немного удивился, когда Фиалкин, придя ко мне поздно вечером, вдруг заговорил о делах.
-Ну-с, я принес интересные новости, сообщил он, сияя. - Кажется, я знаю, как ты сможешь стать миллионером.
-О чем это ты?
-А вот послушай. Ты, наверное, думаешь, что твой покорный слуга всю неделю букашек пинал? Так вот, смею уверить, ничего подобного-о. Я собрал массу необходимых сведений, отбросил все ненужное и предлагаю вам, сэр, надежнейшее дело, в которое можно вложить деньжата-а. Есть только одно условие. - Он поднял палец. - Вложить нужно сразу много. Это тебе не базарные махинации с сигаретами и жвачкой, куда можно вложить несколько сотен, и еще неизвестно, что из этого получится-а. В данном к-конкретном случае-э, мы имеем дело с бензином. Там очень солидные люди и барыши-и, соответственно, тоже-э солидные. Сейчас я тебе подробно…
-Подожди, подожди, - перебил я, - ты отлично знаешь, что в коммерции я ни хрена не смыслю. Так вот, говори только, что нужно делать.
-Все просто. Очень просто. Вкладываешь не менее ста тысяч, получаешь двадцать процентов прибыли. По-моему, весьма и весьма неплохо, я бы даже сказал, прилич-чно. Проворачиваешь такое несколько раз, и сам понимаешь, как быстро становишься миллионером. Меньше ста тысяч не берут, потому что…
-Не важно, - снова перебил я, - можно догадаться.
Вот именно, - улыбнулся он. - Ну, как тебе? Здорово, да? Я вот тоже думаю, что здорово-а.
-А если они возьмут деньги и исчезнут?
Кто? Куда исчезнут? Ты знаешь, какие это люди? Это тебе не Ваньки с Пресни - мелкие жулики так далее, и тому подобное-э. Это солидные предприниматели, на самом высоком уровне-э. Мне удалось выйти на них… - И он назвал фамилию, известную всему Тбилиси. Затем он назвал еще несколько очень известных имен.
-Да-а, если дела обстоят так, то конечно.
-Вот-вот. В крайнем случае, получишь свои деньги обратно. Такие люди не опускаются до примитивного кид-дняка. У них хватает способов заработать.
-Согласен, но с одним условием.
-Каким, старина?
-Мы с тобой вкладываем все найденные деньги и разделим все, что получим.
-Ах, вот оно что? - Он принялся грызть ноготь. - Стало быть, ты все ника-ак не угомонишься, старина-а.
-Угу.
-Жа-аль, - сказал он тихо. - Это был надежный способ. Черт.
-Не понимаю, откуда такое упрямство? - атаковал я. - Неужели не ясно, что этот твой план, если сработает, не менее ценен, чем все вложенные деньги? Можешь считать, что деньги мои, но план-то твой ведь.
Ира задумался, догрыз ноготь, потом сказал:
-У меня контрпредложение-э. Мы вложим деньги, а разделим только прибыль. Это будет честно. Получим сверху по двадцать тысяч, и дело в шляпе-э. К тому же, я умудрился одолжить еще десять штук. Если ты согласен, я сейчас же позвоню, и мне их завезут домой.
-Нет, отвечал я жестко, - никаких контрпредложений! Вкладываем все, если, конечно, уверен, что деньги не пропадут, и делим всю сумму. Или я не согласен. Прошу тебя, не спорь, - добавил я мягко.
-Скучно быть миллионером в одиночку. Давай сделаем так, как я предлагаю. Что скажешь?
Я смотрел на него и видел, как он борется с собой. Он знал: мои слова выражают окончательное решение, и спорить бесполезно. Если бы я закончил свой ответ резко, он тут же окрысился бы и сказал что-то вроде: нет - так нет, забудь обо всем, что я только что говорил. Но, зная его, как таблицу умножения, я закончил просьбой - тем, что всегда нас обезоруживало. Я и раньше этим пользовался.
Вот оно, непредвиденное, думал я в наступившей паузе. А ведь собирался поступать разумно. Мне совсем не хотелось ввязываться в финансовую авантюру. Ста тысяч хватало вполне. Но что я мог поделать? Это был единственный шанс разделить с ним деньги. Фиалкин считал, что этим своим предложением расплатится со мной за те десять тысяч. Я считал, что должен ему сто. Мы оба делали то, что подсказывали чувства. Теперь я знаю, что, имея дело с деньгами, надо полагаться на холодный расчетливый бессовестный разум. Иначе, все окажутся в проигрыше.
-Ладно, уговорил, черт тебя дери-и, - протянул он. - Тебе бы переговоры вести на международно-ом уровне-э. Неясно, откуда у тебя такое отвращение к коммерции-и.
-Вот и славно. А отвращение оттого, что настоящие люди должны не договариваться, а делиться. Всем и поровну. И иногда соревноваться, кто кому больше даст. Извини, отвлекся. Теперь сообщи мне, когда нужно притащить деньги. Они же не в тумбочке лежат.
-Да, хоть прямо сейчас.
Сейчас ночь. Мы там ничего не увидим. С фонарем только. Но я не согласен. Человек с фонарем заметен, а сам не замечает и не видит ни хрена. Лучше отправимся поутру или днем.
-Прекрасно-о. А утром я позвоню, и нам добавят еще десять штуче-эк. Получится круглая-а сумка-а. Хы-хы. - Он потер руки с довольным видом матерого скупердяя. - Ну-с, представляешь, мы с тобой миллионеры-ы. - Ира откинулся в кресле, громко затянулся, выпустил дым в заоблачные дали, раскинул руки. - Будем ездить на шикарных машинах, курить не этот черто-ов Джи Пи Эс. Я буду курить Мальбо-ро. Поедем на Канары, нет, лучше на Гавайи. Бабы, понимаешь, выпивка - дорогой виски. Я, конечно, схожу в казино. Знаю, знаю, ты все это терпеть не можешь, но я обожаю рестораны, люблю вкусно поку-ушать.
-Я тоже очень люблю вкусно покушать, - возразил я. - И считаю нужным отметить, что средняя тбилисская домохозяйка готовит заметно лучше, чем шеф-повар московского Метрополя.
-Ты просто не понимаешь. - И он завелся на тему удовольствий и моего невежества в это-ом ва-ажно-ом вопросе.
Дурацкое это дело, предвкушать важные события, если вероятность их появления не стремится к единице. Но вокруг было так плохо, безрадостно, что мы не могли упустить возможность помечтать вслух.
Он перечислял марки автомобилей, которые, по его мнению, сгодились бы, как транспортное сред-ство для солидного человека. Называл имена кутюрье, которых жаловал за качество выпускаемых костюмов и т.д.
Я, как всегда, мечтал собрать библио-фоно-видео-теки. Мечтал я также о вкусной еде. Не люблю сложных блюд. Верхом кулинарного искусства считаю поросенка, утку, ветчину и барашка. Все это жареное и с жареной картошкой. Ну и, конечно, шашлык.
Мы поспорили, как жарить шашлык. Он утверждал, что без уксуса бастурма получается недостаточно нежной. Я настаивал на большом количестве лука и шести часах выдержки, не меньше. А уксус предложил сохранить для химических опытов. Поросенка Фиалкин перед тем, как засовывать в духовку, обмазывал аджикой, а я считал, что вкус поросятины перебивается даже простым перцем.
Я напрочь игнорировал сервировку салатами и завалил воображаемый стол исключительно мясными блюдами. Он же оккупировал территорию бифштексов со-олидными порциями оливье и жульена, к тому же, салаты полил уксусом. Еще ему понадобились балык и осетрина в маринаде. Я предлагал взамен шоколадное ассорти, но Ира был неумолим, построил рядом ма-аленький столик для десерта и водрузил ассорти на нем, справа от огромного клубничного торта с отвратительным белковым кремом. В отместку я заменил шампанское вермутом, но он сделал его сухим. Мы помирились на выборе красного вина.
Насладившись нарисованными картинами, мы заткнулись. Наверное, он тоже подумал, что все может провалиться, и снова станет скучно и беспросветно. Он был немного суеверен. Я же был автором специальной, математически обоснованной теории на эту тему. Вероятность появления желаемого события артефактно зависима от метрик его абстрактного воплощения (это первый постулат). Но я не об этом. Это отдельная история.
-И все-таки, - уже другим тоном сказал он, - ты попробуй пожить так, как я говорю-у. Просто попробуй.
-Попробую.
Фиалкин молча грыз ногти. Я тоже. Мало-помалу нас отпустило, и мы просидели всю ночь насквозь, болтая о перспективах.
Слушай, какое западло, я совсем не хотел спать, и во-от, когда надо звонить и идти в каньон, мне смертельн-о хочется прилеч-чь.
-Так всегда. Ты же знаешь. По крайней мере, у нас так всегда.
-Н-да. - Он задрал брови. - И это крайне, крайне негативный фак-кт! Ну, что ж, я пойду звонить, а ты собирайся и подходи ко мне. Хорошо?
-О кей.

Вторую половину пути мы шли молча, шагать старались тихо, как два сталкера в зоне. Фиалкин, несмотря на четко выраженную горную пересеченку, не вынимал сигареты изо рта.
Так уж устроены люди. Мы гораздо острее чувствуем свою зависимость от денег не когда голодаем, а когда приближаемся к крупной добыче.
За утро скалы успели нагреться, а когда солнце пересекло зенит, стало по настоящему жарко. Ира шел легко, словно не было долгой бессонной ночи, нервного напряжения, полу-блока выкуренных сигарет, выпито пачки цейлонского чая.
Мы миновали морящийся лысый склон, оставили позади миндалевую рощу и пошли меж елей, чертыхаясь всякий раз, когда сухая хвоя попадала в лицо и за шиворот. Наконец, мы выбрались на третий ярус. Справа на коврах из травы лежали непонятно откуда взявшиеся большие гранитные обломки. Фиалкин вопросительно указал на убегающую прямо из-под ног в глубину каньона тропинку слева. Я кивнул.
Еще минут пятнадцать ходу, и вот за тем кряжем появится серый, растрескавшийся от жары и дождя, скалистый карниз.
-Может, по верху пойдем, ты как думаешь? - спросил Ира.
-Давай обогнем слева, - предложил я.
Карниз был узкий, извилистый, под ногами хрустело каменное крошево, ссыпалось, куда не хотелось смотреть. Там была бездонная отвесная стена.
Не слыша друг друга из-за доносящегося снизу гула, мы преодолели оставшиеся пару десятков метров и оказались у небольшого разлома, поросшего кустарником. За густыми зарослями есть крохотная заводь. Справа в скале природа выдолбила ступеньку, а на другом берегу срывающегося в пропасть ручья кто-то очень давно утвердил большой плоский камень. Мы перебрались на ту сторону и продолжили путь по пологому краю скалы. Вскоре появилась та самая расселина, сквозь которую на самом дне каньона виднелась речка.
Ира, который шел впереди, поднял руку и вытер пот. Я машинально посмотрел на солнце. Солнце было высоко. Ира, не переставая, курил.
Золотая лихорадка, подумал я, вот оно как. А если бы я шел с малознакомым человеком? Может, тогда моим уделом был бы нож, всаженный между лопаток или пуля между глаз. Интересно, почему именно между? Мало места, что ли?
-Это там? - спросил Ира.
-Да, на самом берегу. Справа, если против течения.
-Хы-хы, деньжищ-ща, - сделал он попытку расслабиться.
-Давай здесь спустимся. - Я указал на склон. - Так проще.
-Давай.
Под кроссовками затрещал сланец. Когда склон сделался круче, пришлось бежать, уворачиваться от коварных стеблей, норовивших угодить по глазам. По инерции мы пробежали еще немного и остановились на берегу.
-Давай попьем, а?
-Нет, - сказал я, - она уже не питьевая, как раньше.
-Ну, мне очень пить захотелось. Може-эт, родник не высох еще, ты как думае-эшь?
-Тот, что у стенки, высох, а второй, на гребне, может еще цел. Это нам по пути.
-Прекрасно-о.
Ступая по гранитному дну каньона, мы зашагали вверх по течению. Ира ругался, огибая стволы деревьев, еще в прошлом году поваленных бурным весенним потоком, когда разом выпала месячная норма. По краям берега на редких отмелях желтыми искрами поблескивал мокрый песок, и я подумал, что, может, слухи о золотой жиле не так уж преувеличены. Далее русло совершало поворот, и солнце скрылось за сырой от потеков, поросшей мхом, высоченной стеной. Оставалось метров сто.
Я тоже закурил и невольно замедлил шаг. Показался ложный тайник. Еще немного, и появится оригинал.
-Стой, - произнес я тихо. - Здесь.
-Это?
-Да.
- Черт, умело, старина-а, умело. Я бы ни за что не догадался-а.
От волнения у него перехватило дыхание. У меня, признаться, тоже. Мы некоторое время стояли, докуривая свои сигареты. Он смотрел на тайник, а я озирался. Потом я отбросил окурок, присел и стал копать, отшвыривая в сторону пучки успевшей разрастись травы.
Копай, старина, копа-ай хорошее-энечко, - приговаривал Ира, но голос его дрожал от волнения. Наконец, показалась темная полоска щели. Несколько гребков - и я сунул туда руку. Тайник был пуст. Я мгновенно встал. Потом присел. Голова. Сердце. Дьявол!
-Не может быть, - прошептал я.
-Что, эй, что с тобой?!
-Ира бросился ко мне. Нету, Ира, нету!
Он медленно поднялся.
Так, спокойно, не пори горячку. - Он снова присел и тоже стал шарить руками. - Дыра не глубокая в ней ничего нет, - заключил он. - Может, ты ошибся? Посмотри, сколько таких же точно мест. Просто-о, наверное, не здесь.
Я молчал. Говорить я не мог.
- Давай посмотрим там, - предложил Ира и двинулся к ложному тайнику.
А я остался на прежнем месте, стал копать, стараясь расширить дыру настолько, чтобы можно было заглянуть туда. Однако и непосредственный осмотр не изменил положение. Деньги не переместились, не утонули в зыбучем песке. Их просто не было, и все. Кто-то видел меня, потом отрыл клад, восстановил маскировку. Причем, сделал это мастерски.
Я был оглушен.
-Там тоже ничего нет. - Ира подошел и присел рядом. - Да-а, вот это, я тебе скажу-у, полный.… А что ты хочешь? - продолжил он, повысив голос. - Это закономерно! Когда на сцене появляются люди вроде нас с тобой - пиши - пропало! Ну, что ты будешь делать, а? Я его все… - и он разразился ругательствами.
Понимаешь, Ира, - произнес я, - меня никто не мог видеть. Я был так осторожен, знаешь.
-И, тем не менее, тебя видели. Ты же не хочешь сказать, что кто-то там шел и, вот просто так, от нечего-о делать, стал рыть землю-у, потому что захотелось поразмяться-а. Тем более, что таких мест тут куча везде, куда ни плюнь.
Мы немного отдохнули, а потом перерыли все похожие на тайник места.
-Мало ли что, - объяснял Фиалкин, - психика, знаешь, какая штука-а. Может, ты спрятал их не там, где трава растет, а рядо-ом. Ты ведь сам говорил, что волновался.
-Нет, - возразил я. - Зачем бы мне тогда делать ложный тайник?
-Да, правда. Ч-черт!
Около часа мы ходили вокруг бывшего тайника, заглядывали в дыру, засовывали руки. Потом, отча-явшись, побрели обратно к городу.
В лучах заходящего солнца верхушки скал отливали золотом, напоминая о жиле.
Ира шел впереди, сутулился сильнее обычного, резкими взмахами отшвыривал окурок за окурком. Шли молча, даже в метро не разговаривали. Как бывает в таких случаях, слова казались бессмысленными.
Почему все именно так, думал я. Почему у других людей все получилось бы так, как они хотели? Почему не везет с такой чудовищной силой?
Мне стали припоминаться неудачи, считавшиеся наиболее разрушительными. Неудачи сопровождали меня всю жизнь, и если я до сих пор жив, то обязан этим только себе, своей реакции, скорости, резистентности к бедам - качествам, которые утрачивают силу с каждым годом. То же самое касалось и Иры. Всю жизнь он боролся с невезением, стал даже суеверным, но это не помогало. Регулярная каждодневная нервотрепка сделала меня резким и раздражительным, а его еще и подозрительным.
Он шагал рядом, я не видел его лица, но готов был поклясться, что мы думаем об одном и том же. А потом он заговорил.
- Ну, старина, я аплодирую тебе, - ехидным тоном заявил он, - великолепный ход. Прекрасная игра. Она за тобой.
Я с удивлением посмотрел на него и увидел язвительную улыбку, означавшую, что Фиалкин меня разоблачил и поймал за руку на месте самых страшных злодеяний.
- Что ты имеешь в виду? - спросил я, прекрасно понимая, что ответ последует не сразу.
-Ты сам знаешь, что я имею в виду-у.
-Может, пояснишь?
-А чего тут неясного-о? Я просто не понимаю, зачем тебе понадобился весь этот цирк. Этот дешевый фарс. Право-о, старина, это тебя недостойно. Игрок такого класса, да с такими картами, и вдруг такой примитивный гейм.
-Ира, даю тебе честное слово, что, несмотря на твои прошлые выходки, я узнаю лишь тон, но снова не понимаю смысла.
-Понимать тут нечего-о, старина. Просто, было бы гораздо честнее прямо сказать: Ира, я не хочу вкладывать деньги. И все. И я бы ответил: как хочешь, старина. И все было бы отлично-о. А ты вместо этого…
Постой, - перебил я, - ты хочешь сказать, что деньги у меня, а это все просто розыгрыш?
Я был смертельно оскорблен, тем более, что не ожидал от него такого.
-Имен-но. Ладно-ладно, не делай, пожалуйста, удивленное лицо. Я все прекрасно понимаю. Большое спасибо за прогулку-у.
-Знаешь, - у меня от злости зачесались кулаки. - Знаешь, тебе давно пора лечиться! Ты псих ненормальный. Маньяк хренов!
-Лечиться, положим, надо тебе, а не мне, - он повысил голос, - это ты, вместо того, чтобы просто сказать, устраиваешь детский са-ад. И, главное, как я попался! - Он хлопнул себя по ляжке. - Как дурак пошел за три…, копал ямы, дергал траву. Что ж, так мне и надо-о.
-Ира, вот послушай. Даю слово. Честное слово. Все не так, как ты думаешь. У меня ни цента нет. Теперь я жалею, что не оставил пару пачек, как ты советовал.
-Ну, естественно, - перебил он, - только вот, я брал деньги в долг у людей, и другие люди ждут вклада. Что теперь мне им сказать? Ну, деньги я верну без осложнений, но те, другие, - он назвал имена, - они солидные люди, деловые. Отмена сделки дискредитирует меня в их глазах. Если бы ты прямо-о сказал «нет», я бы не ввязался в эту кашу-у. А теперь про меня подумают черт те что. И все по твоей милости-и.
-Ты и вправду полный идиот! - заорал я. - Если ты думаешь, что я, понимаешь, Я, способен на такое, то пошел ты к такой-то матери, и нечего нам больше…
-Сам ты пошел, понял!
-Почему ты не веришь мне? - мгновенно успокоившись, спросил я тихо.
-Наверное, потому, что я не полный идиот, как ты сказал, чтобы верить в такую чушь. Если бы ты и вправду закопал их там, то сам Индиана Джонс не нашел бы этого клада. Я знаю, что деньги в каньоне, но вот где? - Он язвительно ссутулился и пожал плечами. - Не беспокойся, не стану же я бродить по всей территории, вынюхива-ая чужую собственно-ость. Просто знай, что ты своим поступком фактически подставил меня. Это совсе-эм не по-дружески, старина.
-А теперь меня послушай.
-Слушаю, - сказал он.
-Это была последняя капля. Фиалкин, больше я терпеть не намерен. - Я был невероятно зол. Будь на его месте другой - просто свернул бы шею мерзавцу. - Твои выходки меня очень утомили. Постоянные подозрения не делают тебе чести. Ты вытворяешь такое не в первый раз. Если удосужишься вспомнить свое поведение в деле с Ольгой и Яной, то поймешь - это стало твоим почерком. Признай, как честный человек, каким я тебя всегда считал и считаю, что все прошлые подозрения такого рода после проверки оказывались необоснованными.
-Это еще неизвестно, - возразил он. - Нет никакой гарантии, что я не вывел бы тебя на чисту-ую воду еще тогда, если бы постарался, как следуе-эт.
-Ты же не вывел. Болван, тебе не ясно, почему ты не вывел меня на чистую воду? Потому что все и так было чисто. Стерильно чисто! Не было ни малейшего повода для подозрений. У тебя мания преследования.
-Во-от теперь я точно увере-эн в том, что и с Ольгой, и с Яннисом ты устроил такую же хитрую-у штуку-у. Это стало твоим почерком. Это ты играешь в шпионов вместо того, чтобы честно сказать другу правду-у. Ты просто негодяй! Извини, но это так.
-Все, Ира. Я уже сказал и повторяю: тебе больше не удастся, как раньше, помириться со мной. На этот раз все. Я очень устал от тебя. И предупреждаю: будешь тонуть в болоте - я не подам руки. Даю слово.
Он слушал внимательно, не перебивал. Он тоже успокоился и не пытался оскорбить понарошку, в порыве гнева.
- Договорились, - сказал он. - Я поступлю так же.
Мне показалось, что он, все же, не ожидал такого поворота событий.
- Прощай, - сказал я и пошел домой.

Было очень плохо. Я часто терял друзей по самым разным причинам, но ни разу причина не была столь глупой. Собственно, ее и не было. Меня просто оскорбили, а я не мог потребовать сатисфакции. Кому приятно бить морду другу? Обвинения Фиалкина были так нелепы, что среагировать по-другому у меня не получилось. Меня часто предавали близкие люди, друзья, но при этом я испытывал лишь презрение к ним, их трусости, лицемерию. На этот же раз меня самого пытались представить лицемером. Чудовищно несправедливо.
Несколько дней я пил успокоительные таблетки. Общим друзьям я объяснил разрыв отношений с Ирой, не вдаваясь в подробности. И, конечно, умолчал про кейс и связанную с ним историю.
С тех пор прошло много лет. Мне рассказывали, как Фиалкин приходил к приятелям, друзьям в пьяном виде, искал меня. А один товарищ предложил мне вариант примирения. Я отказался. Ну, помирюсь я с ним, а что потом? Ира снова при первом же удобном случае устроит точно такую, наверное, уже пятую или шестую сцену. К чертям. Не хочу. Я очень устал.
И все же, странное чувство свербит меня. Проходят годы, друзей становится все меньше. Может, тогда мне надо было проявить больше выдержки? Может, лучше терпеть глупые выходки друга, чем его отсутствие? А вы как считаете? - обратился я к издателю.
-Сейчас я думаю так же. - Около минуты он молча смотрел на тетрадь. - И вы с ним больше не виделись?
-Встречались на улице, раз пять, не больше. Я ведь потом уехал надолго.
-И как? Делали вид, что незнакомы? - спросил он.
-Нет, что вы. Мы остались верны себе. Здороваться надо всегда. И с врагами, и с недругами. Только трус избегает контакта.
-А вы, случайно, не знаете, как он распорядился теми десятью тысячами, что вы ему дали? Мне кажется, после разрыва отношений такой человек, как ваш герой, не мог оставить деньги себе.
Я улыбнулся и сказал:
-Перед тем, как пойти в каньон, Фиалкин положил пачку на журнальный столик у дивана. Как назло, на столе валялись разбросанные дочкой фишки и кости для игры в монополию. Дома была только бабушка. Она решила прибраться, приняла баксы за купоны для игры, сложила в коробку вместе с фишками и костями и в тот же день, пока мы с Ирой разбирались, одолжила поиграть соседским детям. Те вернули игру с пачкой настоящих купонов, имитирующих баксы. Просто, у бабушки плохо со зрением, и она никогда раньше не видела доллары.
-Вот это да! Как вы узнали?
-От общих друзей, как же еще? Об этом рассказывали на разные лады.
-И вы верите этому?
-Конечно, - удивился я. Потом, заметив, что он смотрит на меня, как на ненормального, поскорее придвинул тетрадь к нему. - Так вы возьмете?
-Да-да, возьму, - сказал он. - История показалась мне интересной. Я думаю, о гонораре мы договоримся. Кстати, что вы с ним будете делать? Купите жареного поросенка и энциклопедию?
-Да, - сказал я. - На свою половину.