диалектическая модель этого мира имеет форму Креста, символизирующего Вселенские Весы с двумя призрачными чашами; причём, вертикальная ось олицетворяет Землю, а горизонтальная – противостояние двух полусфер, Владыки и Сатаны…

– Мы - единственная фирма, владеющая секретом одного из самых уникальных рецептов по приготовлению коктейля, – заявил Джеффри Райс, владелец респектабельного бара, своему клиенту, сидящему напротив него. Это был солидный джентльмен в черном костюме и бордовом галстуке. Коротко стриженный брюнет с каменным выражением лица, он внимательно слушал своего собеседника.
– Уникальность коктейля заключена не только в его высочайшем качестве и в совершенной технологии приготовления, но и в самой сущности. Вдумайтесь только в название: «Кровавая Мари». Сущность коктейля гармонирует с его названием. Иначе и не может быть. В этом вся сила его воздействия на настоящего дегустатора и ценителя. Разумеется, в том, что мы никогда не обманываем своих клиентов, сомневаться не приходится.
– Что же касается основного компонента коктейля, то само название говорит за него. Я не скрываю от своих клиентов того факта, что он готовится из крови молодых девушек, каждую из которых зовут Мари. Это обязательное условие нашего рецепта: все должно быть в натуре. Мы тщательно следим за тем, чтобы девушки были здоровы. Кровь должна быть чистой и свежей, остальное – дело техники. И божественный аромат пьянит ваш ум... Впрочем, довольно описаний. Позвольте вас угостить этим дивным напитком.

Мел Парсон, один из агентов, работавших на Райса в сфере обеспечения сырьем для приготовления коктейля, решил провести свой выходной на пляже: позагорать, прокатиться с ветерком на катере. Парсон очень любил море. Оно притягивало его своей магической силой. Цвет моря и неба был для него символом возвышенного, к которому его часто влекло.
Сделав перерыв во время прогулки на катере, Парсон заглянул в бар, где было оживленно. Он заказал себе виски с кока-колой. У стойки стояла длинновласая симпатичная девушка в короткой юбке. Она подёргивалась под блюз Би Би Кинга в ожидании своего коктейля. В тот самый момент, когда девушка взяла в руки высокий стакан и повернулась к Парсону, тот заговорил с ней. Она оказалась на редкость болтливой, а также большой хохотуньей.
Парсон пригласил её посидеть в кафе на берегу, когда закончится прогулка на катере; затем побродить по городу, посмотреть на достопримечательности, ну, а потом зайти к нему в гости. Девушка не возражала, напротив, с энтузиазмом восприняла его предложение, и Парсон мысленно уже потирал руки, думая о том, что выходной оказался весьма удачным.
Однако вскоре, когда катер причалил к берегу и Парсон вместе с толпой очутился на пляже, его подозвал старый знакомый, которого он давно не встречал. На мгновение Парсон забыл о своей новой знакомой, но этого оказалось достаточно, чтобы потерять ее из виду. Он искал её среди сошедших на берег и среди тех, кто ещё сходил. Куда же она запропастилась? – спрашивал он себя, – странная девчонка… Бродя по пляжу, он всматривался в девушек и лихорадочно копошился в своих мыслях, – так легко принять все мои приглашения, а затем внезапно испариться... словно бестия какая-то. – Мел прилёг на песок. Осознавая, что найти её на пляже – дело сложное, он решил позагорать. Но настроение было испорчено. Конечно, Парсон мог бы познакомиться с другой девушкой, но что-то томило его дух. Выходной не удался.
На следующий день, исполняя свои служебные обязанности, у одного из магазинов Парсон застыл, как вкопанный. В нескольких метрах от него стояла длинноволосая симпатичная девушка. Это же она!.. Внутри у Парсона всё взорвалось. Да, это она – он млел – она. Правда, волосы были строго приглажены, платье куда скромнее, чем в прошлый раз, и от веселости не осталось и следа.
Парсон подбежал к ней. – Привет.
Девушка недоуменно посмотрела на него.
– Не узнала.
Её недоумение усилилось. Он вовсю улыбался.
– Это же я... Вчера мы весело провели время на катере.
Девушка явно была взволнована этой встречей. К ней на помощь подоспел полицейский.
– Пристаете, молодой человек? – сурово спросил он. – Я не пристаю, мы знакомы.
– Это правда, мисс? – обратился к ней полицейский. Возле них стали собираться прохожие.
– Конечно, правда, – улыбнулся Парсон.
– Простите, – девушка отрицательно покачала головой, – я вас не знаю.
Улыбка на лице Парсона увяла.
– Уходите, – полицейский своим тоном дал понять, что в противном случае у него могут быть неприятности. Парсон, огорчённый, окружённый взглядами зевак, направился в противоположную сторону.
Возле ларька с прохладительными напитками он остановился, чтобы осмыслить произошедшее, невольно снова посмотрел в сторону девушки и заметил, как она шагнула к кому-то навстречу. Из сувенирного магазина вышел высокий, крепкого телосложения мужчина в костюме, и они направились в сторону городского парка. «Ясно», – мысленно сказал себе Парсон.

«Все должно быть в натуре, – вспоминал некто слова Джеффри Райса, – чтобы позволить истинному ценителю этого божественного напитка ощутить весь аромат плоти, биение сердца, пульсацию вен, – триумф духа, приносимый этим уникальнейшим творением, рецепт которого сокрыт за семью печатями».

Джеффри Райс решил спуститься в лабораторию, чтобы лично убедиться в надежности и профессионализме своих агентов, в чем он, впрочем, не сомневался. Лаборатория представляла собой длинный просторный коридор, по обеим сторонам которого, в специфических апартаментах, располагались живые тела. Коридор вёл в широкое полусферическое помещение, куда заходить мог один лишь Райс.
Ложе, на котором покоилось обезглавленное тело девушки, было испещрено множеством игл-присосок, которые вонзались в плоть и, высасывая, вытягивали из нее кровь. Процедура протекала медленно, давая организму возможность восстановления жизнедеятельности. Она поддерживалась с помощью приборов, провода которых входили в тело через отверстие в шее. Это каким-то образом позволяло увеличивать число кровяных клеток для дальнейшего притока крови из организма. Естественно, процесс этот не мог длиться бесконечно. Однако весомый сосуд параллелепипедной формы наполнялся кровью, после чего в апартаментах оказывалось свежее “сырье”.

Последующие дни Парсон провел в тревоге, хотя активно был занят своей работой. Очередному выходному он даже не был рад. Но, ознакомившись с философскими трудами Джеральда Метценгерштейна* о душе и высшем блаженстве, он решил под вечер отправиться в немноголюдную часть города, побродить по набережной. Прогулка подняла ему настроение, и он даже заглянул в кафе, чтобы перекусить. Держа тарелки с бутербродами, он чуть не выронил их, когда лицом к лицу столкнулся со своей странной знакомой.
Первое, что захотелось ему сделать, несмотря на прилив эмоций, сесть спокойно за столик и заняться трапезой. Но девушка, тоже держа в руке тарелку с бутербродом, приветствовала его таким веселым зажигательным взглядом, что он невольно улыбнулся ей. И вновь те же растрепанные волосы, та же короткая юбочка, та же хохотливость и податливость. Парсон пригласил её к себе. Он не стал упрекать её за то, что она его не узнала на улице, – отнёсся с пониманием.
Она постоянно рассказывала ему о некой стране, стране сказочной, живописной и по своей природе, и по своей сути. Со стороны могло бы показаться, что он слушает её с большим интересом, но разум его словно затуманился: её голос был для него нектаром забвения. Он забывал обо всём, даже о том, что не спросил ее о самом главном... И вдруг, когда они прогуливались по набережной, Мел застыл в оцепенении: он совсем забыл об одной важной встрече, на которую не может не пойти. А, значит, сейчас должен покинуть её.
– С большим сожалением вынужден отложить нашу встречу на более поздний час, – расстроенный обратился он к ней.
– Ничего страшного, я тоже собиралась заскочить к своей близкой родственнице.
Задача упрощалась, и он уже не боялся потерять ее из виду.

Высокая железная ограда. За ней – цветущий сад. Из ворот на улицу выходит высокий мужчина в черном костюме. Он движется вдоль ограды. Черные острые копья ограды отсчитывают его беззвучные шаги.

Парсон уже был не рад своей пунктуальности, поскольку ему пришлось прервать столь идиллический вечер. Наспех завершив свои дела, он быстрым шагом двигался к месту встречи. Он увидел девушку на ступеньках одного здания. Как видно, она собиралась спуститься к нему. Сердце его запрыгало от радости. Он подбежал к ней. Незнакомка переоделась: её фигуру украшали черные кофта и брюки, волосы были снова строго приглажены, на ногах педикюр. Лукавство исчезло. Парсон заволновался: не явится ли ее приятель, как в прошлый раз. Но, увидев, что она одна, бодро сказал ей: «Ну что, пошли!»

Из своей личной сферы Райс вышел, задумавшись. Очевидно, он разработал новые технологии, но никак не мог добиться нужного результата. Во внутреннем мире Райса происходила борьба из-за формулы: оружие есть – действия его нет. Подобное положение может свести с ума. Он прошел по коридору, не глядя по сторонам, зашел в лифт и поднялся на самый верхний этаж, где находился его ультрамодернизированный кабинет.
Он остался там на всю ночь.

Голоса Неких, наблюдающих за происходящим:
– Кого из них выбрать и для кого?
– Достойное – недостойному… недостойное – достойному.

Парсон был очень обходителен со своей экстравагантной знакомой, к которой испытывал трепетные чувства. Он крутился вокруг нее, проявляя страстное желание лелеять каждый ее волосок. Мел приготовил для неё ароматный коктейль, основой которого был густой сок авокадо.
Она снова стала рассказывать ему о той самой сказочной стране… но он витал в облаках. Он млел перед ней.
– Ты хотел бы отправиться туда, Мел? – вывела она его из забытья.
– Только с таким ангелом, как ты, – нежно произнес он, мысленно встрепенувшись. – Откуда ей известно мое имя? – Ведь они не представились друг другу, настолько он был ею увлечен.
– А как зовут тебя? – Мария.
На одно мгновение это музыкально звучащее имя опьянило его, но в следующую секунду он вздрогнул. Его зачарованность омрачилась этим магическим звучанием.
– Мари, – тихо прошептал он.
Парсон проводил Мари до черной высокой ограды, которая, казалось, тянулась бесконечно. Она попросила не провожать её дальше. Парсон снова отнёсся с пониманием. Он даже не рискнул спросить ее о том высоком, плотного телосложения мужчине – не только из деликатности - он испытывал какой-то необъяснимый страх.
– Всего доброго, – попрощалась Мари музыкальным голосом. – Но мы ведь увидимся?
– Конечно. Теперь уж мы обязательно увидимся.
И они разошлись в разные стороны. Он вернулся к себе домой, она быстрым шагом двигалась вдоль бесконечной ограды, отсчитывающей ее властно звучащие шаги. Некто провожал её своим всеобъемлющим взглядом.

Придя домой, Парсон не мог успокоиться. Всю ночь он метался из комнаты в комнату, пытаясь разобраться с собой. Дело было не только в том, что его мучил вопрос: любит ли он эту девушку, или нет, и даже не в том, что значило её имя, – некая зловещность угнетала его, ощущение чего-то неотвратимого. Быть может… связанного с нею. Кто она?!. Совпадение ли это, либо знамение?.. Как знать, может, это один из крутых извивов судьбы, влекущий его к падению в бездну.
Перед его взором проплыли картины прошлого, время работы с Джеффри Райсом. В его функции входило находить девушек с нужным именем и хитростью приглашать их в фирму для сотрудничества. Там их, вводя в полусонное состояние, проверяли на здоровую кровь. Дальнейшее было не его заботой.
Мел только сейчас задумался над тем, что никогда не интересовался ни характером, ни самой сущностью происходящего в стенах фирмы. Какова дальнейшая судьба этих девушек? И кто такой этот Райс? И зачем от него требовалось соблюдение всех этих условий? А что, если приготовить коктейль, не выполнив нужные условия, или хотя бы нарушить одно из них, и, что интересно, дать попробовать это ему?..
Парсону стало казаться, что именно сейчас он близок к раскрытию истины. Что Некто открыл его взору подлинную картину бытия. И он постепенно узревает значение происходящего, а также грядущее, которое неумолимо ужасно.

Утомившись от работы, которой был насыщен весь текущий день, Джеффри Райс откинулся в кресле и на несколько секунд закрыл глаза, чтобы расслабиться.
– Я неимоверно устал, Джеймс, – обратился он к служащему, который вошел в офис убрать стаканы и пепельницу после визита очередных клиентов. – Но, что ни говори, коктейль у меня восхитительный.
– Божественный, – согласился с ним Джеймс.
Их взгляды встретились. Райс лукаво улыбнулся.
– Кстати, – оживившись, выпалил он, – что-то я давно не пробовал свой поистине драгоценный напиток, всё потчую других. Что скажешь, Джеймс?
– Когда вам будет угодно. – Самое время. Подавай его.
– Сию же минуту. – Джеймс удалился.
Вскоре Райс уже вкушал свой любимый напиток, «нектар богов», как он любил его называть.
На этот раз он просто упивался им. Но… как только высокий стакан был осушен, нечто всколыхнуло его. Прилив неведомых сил взволновал его до предела. Он почувствовал, как с ним начинает происходить магическая трансформация. Сперва на чувственном уровне, затем на сознательном и, наконец, на физиологическом.
Попытки себя успокоить ни к чему не привели, и Райс решил выбраться на природу, чтобы подышать свежим воздухом. Несмотря на то, что все здание было оборудовано по самым высоким технологиям, отчего свежего воздуха хватало всегда, ему захотелось ощутить естество. Но и природа предстала перед ним демоническим миром. Он устремил свой взор к небу, и оно явило ему бездну. Случайно взгляд его скользнул по рукам… Тут нервы окончательно сдали: руки были покрыты густой щетиной.
– Что со мной происходит?!. – вскричал он. – Джеймс!.. Джеймс!!. – Да, мессир, – Джеймс возник словно из под земли.
– Что ты мне дал?
– Ваш любимый коктейль.
– Он был приготовлен как надо? – Как всегда.
– Ты уверен, что были соблюдены все условия? – Должны были… – ДОЛЖНЫ меня не устраивает, ты уверен?!.
– Но, мессир, я ведь не занимаюсь этим… Райс, стиснув зубы, бросился в лабораторию.
– Джордан! – взревел он, когда ворвался в бюро по секретным технологиям. – Джордан!! Скорей!
– Да, мессир. – Джордан в мгновение ока предстал перед Райсом. – Из чего приготовлен коктейль?
– Из чего готовим обычно. – Кто объект?
– Новая девушка, вполне здоровая. – Как ее зовут?
– Естественно, Мари… хотите увидеть? – Не-ме-длен-но!
Джордан отвел Райса в лабораторию и подвел к одному из отсеков, где покоилось обезглавленное тело девушки. Райс взглянул на голову. Это была симпатичная темноволосая девушка. Глаза ее были открыты, как у всех, и словно с упреком смотрели на Райса.
– Знакомая самого Парсона. Ему, я надеюсь, можно доверять.
Райс на какоето время успокоился. Он даже решил вернуться к себе в кабинет. Но когда он подошел к его дверям, им снова овладел сильный страх. Он увидел, как Джеймс вошел в лифт, держа в руках голову симпатичной длинноволосой девушки. Райс кинулся к лифту.
В лаборатории Джеймса не было, и это привело Райса в ярость.
– Где Джеймс? - спросил он у одного мрачного субъекта, плетущегося в отходную. – Он спустился сюда с головой… зачем?
– А он тут же поднялся обратно, – спокойно ответил отходник, – он передал мне голову прямо из лифта.
– Что голова делала там, наверху? – Он не сказал, она была не нужна. – Как это так – НЕ НУЖНА?!.
– По всей видимости, не соответствовала нормам: имя у её хозяйки было иное.
Райс ощутил, как молниеносно разлетается на мелкие кусочки. То, что осталось от него, было уже подлинное сатанинское величие.
– Джеймс! – неистово орал он, врываясь в офис.
– Да, мессир, – предстал перед ним невозмутимый Джеймс. – Произошла ошибка.
– Не думаю, мессир.
– Но почему тут оказалась голова не той девушки?
– Она оказалась тут, а не там, мессир. Ведь это главное. – Они так похожи друг на друга… – Да, мессир, это сестры.
– Сёстры? – глаза Райса напоминали огненные шары.
– Близнецы, – добавил Джеймс тем же невозмутимым тоном.
– Я погиб!!! – возопил Райс, снова бросаясь к лифту. Он словно летел по длинному коридору лаборатории в личную полусферу. Боль была адской: словно титаническая сила вырывала из его тела позвоночник. Как только он оказался у себя, увидел рядом с собой Парсона, с которым тоже происходил процесс трансформации.
– Каким образом ты очутился здесь?
– А я не здесь, а там, в другой полусфере, к которой ведет иной коридор, что до сих пор не был виден твоему глазу.
Тут Райс окончательно постиг, что трансформация с ним начинается только сейчас. Весь процесс, происходящий с ним до этого, был ни чем иным, как высвечиванием сущности. То же самое – он узрел – происходило и с Парсоном, но только в полярном отображении.
Райс ощутил, что они находятся в строгой зависимости, имеющей диалектически крестообразную форму.
Страх Райса усиливался. Боль, сжигающая его плоть, была обусловлена тем, что у него прорезались крылья. Райс знал, что в отличие от него Парсон не испытывал страха. Райс горел в бреду, сознавая свое бессилие. Его взору открылась вторая полусфера, вернее, первая, подлинная.
– Что ты сделал со мной?!. – бросил он Парсону.
– Я тут не причем, на всё воля Божья.
– Кто приготовил мне коктейль?!! – истерически вопил Райс. – Для тебя твой новый клиент, так же, как и для меня.
– Новый клиент?
– Да, высокий, плотный, в черном костюме.
– !!! Он нарушил условие преднамеренно, чтобы загубить меня… меня!!!
– Нет, тебя он не обманул: её имя в самом деле было Мария. Так что всё было по правилам. – Тогда почему я погибаю?
– В том-то и дело, что нет: ты не погибаешь, погибаю я, потому что имя той, коктейль из чьей крови достался мне, другое.
– Какое же?
– С тобой он поступил справедливо. – Как звали её?
– Это была честная игра. – Имя!!!
– МАГ – ДА – ЛИ – НА!
Очередной взрыв Вселенной сокрушил небосводы, и всюду зияли мрачные бездны. Райс, устремившись к небесам, увидел над собой разъяренного Демона. Необъяснимой силой он увлекал того, кто некогда был Райсом, во жгучий мрак.

Бывший Райсом снова захотел устремиться ВВЫСЬ!
И… грянул БОЙ!!!

путь к Миру Лучшему проложен через ад

Гениальнейший дар от Бога, ниспосланный Велимиру Зувелу, не вызывал ни малейшего сомнения даже у самых изысканных ценителей музыки. Блистательный композитор и музыкант был чрезвычайно плодовит и трудолюбив. Его благодарным слушателям оставалось только восхищаться творческим гением этого необычного человека. Талант его был многогранен, но главным коньком молодого автора были органные партии. Он был настоящим виртуозом. Его сочинения в собственном исполнении являлись верхом совершенства. Казалось, всем своим существом в своем магическом творчестве автор стремится постичь истинную музыку бытия и передать ее благодарному слушателю. Все его окружение не переставало удивляться неукротимой гениальности музыканта. Некоторые его сравнивали (страшно подумать!) с самим маэстро музыки № 1 и предрекали величайшее будущее.
Меня, наблюдавшего за этой непостижимой личностью со стороны, тоже посещали подобные мысли. Я полагал, что остальные просто не решились бы высказать вслух, что Вел, как ласково звало его окружение, способен был превзойти само совершенство. И разум не переставал восхищаться его порывом, озарением, посвящённостью. С ним почтительно раскланивались маститые знатоки музыки.
Я глядел на его лик и видел, как он был одухотворен, возвышен и неистов в своем стремлении созидать. Это был светлый гений. Я приходил в трепет от одной только мысли: откуда и как ему удается черпать столько сил, - ведь он обладал таким же вулканическим вдохновением, каким неистребимым обаянием обладали чарующие звуки его произведений.
Сам Велимир тоже был загадкой. Никому никогда не удавалось слышать (как я не пытался узнать), как он работает над своими шедеврами.
В этот вечер все также говорили о нем. Конечно, своим талантом блеснуло немало молодых и зрелых музыкантов, но ощущение ожидания чародея (так его окрестили в музыкальных кругах) было очевидным. И этот момент наступил. Буря восторгов, вдохновенные аплодисменты ознаменовали появление Велимира, сияющего своей счастливой улыбкой. Он объявил, что сегодня слушателей ожидает большой сюрприз, скромно понадеявшись, что он будет приятным.
Сюрприз в самом деле был и… не просто приятным. Я понял, что должно произойти, когда Вел повернулся к оркестру и взял в руки дирижерскую палочку. Это было его новое произведение – восхитительная симфония! Первая, которую он представил на суд ценителей, и бесподобная.
Затаив дыхание, я слушал её, и впервые меня всколыхнуло странное чувство чего-то таинственного: в этой кристально по своей чистоте звучащей музыке было нечто необъяснимое. Я и раньше ощущал это нечто, но ощущение было призрачным. Что-то знакомое чудилось мне в этих громких и властных аккордах, в этих плавно переливающихся друг в друга мелодиях. Особенно в те мгновения, когда оркестр словно восходил на вершину, которую старался покорить правивший им. Я слышал эти исполнения… в них было нечто иное: они тонули в звуках околдовывающих слух каждого, кто испытал на себе их чары. Я не мог их уловить отчетливо, и странное волнение этим непознанным, не раскрытым мною, проникало в мою память и душу.
Автор называл свои творения детищами. Некий зловещий призрак облекал это кроткое слово в мистический образ.
Велимир Зувел не останавливался на достигнутом. За первой симфонией последовали другие… Он стал давать концерты в больших оркестровых залах, и всюду ему сопутствовал неминуемый успех. Я всегда сопровождал его, будучи наблюдателем со стороны и слушателем. Все сильнее и яснее я ощущал те таинственные звуки, сокрытые в глубинах его животрепещущих симфоний. И образ светлого гения стал всё глубже скрываться за туманной завесой, воплощавшей мрачную дымку действительности.
Чем больше я слушал его симфонии, тем сильнее во мне бурлило желание узреть источник его вдохновения, поскольку я начинал постигать суть… Я ощущал, что где-то в недрах могучего подсознания кроется он, неукротимый, извергающий потоки безумия, что неиствовали в творениях этого неведомого титана.
Однажды, погруженный в мысли о Велимире и его искусстве, я услышал звуки, всколыхнувшие меня. Это была бензопила, которая яростно работала, исполняя свое предназначение. Не могу объяснить – почему, но невольно в моём восприятии раздались аккорды велимировских симфоний. Непостижимая гармония этих двух стихий свершила грандиозный взрыв в сфере моего Разума!!! Я почувствовал, что способен постичь тайну его творений.
Во время одного из торжественных вечеров, посвященных уже знаменитому маэстро, Велимир заговорил о своём будущем произведении, над которым он усиленно работал. Это будет не просто детище… это будет детище новорождённое, – твердил он, воодушевленно жестикулируя. – Настоящая куколка, очаровательный младенец.
Непреодолимая дрожь овладела мной, – и не было в целой Вселенной ни у кого столь неистребимого желания, как у меня – выяснить этой же ночью подлинный источник вдохновения этого поистине необычайного человека.
Глубокой ночью, будучи уверенным, что он творит в вулканическом стремлении к своей цели, я проник в его обитель. Передо мной возникли двери, за которыми, как говорили все, скрывается святая всех святых. Я осторожно толкнул их, и они плавно открылись. Открылись от моего прикосновения, хотя были заперты на увесистый засов. Я очутился на лестнице, ведущей в подвал, вернее, в подземелье. Высокие потолки уже не поражали мое воображение, хотя угнетали мой великий Дух. Вскоре послышались звуки: прозрачные, расплывающиеся по всему пространству, уносящиеся к незримым высотам, парящие вокруг, обволакивающие, зловещие. Это были страшные звуки!.. Но было уже поздно: я должен был вступить в мир, что ждал меня, как сильно пламень ада ни сжигал мою страдальческую душу. И я прошёл под сводами святая всех святых и очутился в просторной зале подземелья.
Громкие и властные аккорды симфоний резали мой слух, теперь ужасая своим демоническим величием.
Перед моим светлейшим взором предстало чудовищное зрелище. На длинных параллельных – из неизвестного мне материала – планках, своим расположением напоминающих нотные линии, были нанизаны искореженные человеческие тела, олицетворяющие ноты. Тела (многие из которых были вверх ногами) были распилены пополам. Большинство из них находилось в начальной стадии разложения.
Я шествовал вдоль линии, встречая существа самых различных возрастов. Я приближался к самому ужасному… Чародей был ОДЕРЖИМ!!! Он творил… … … … … … … … … … Источник его вдохновения взорвался новой огненной лавой. И я увидел на тех же, вернее, похожих нотных линиях новые живые тела… тела живых существ… это были новорожденные, прикрепленные вверх и вниз головами. Их маленькие ножки олицетворяли ноты, располагаясь на соответствующих линиях. Все они кричали – их заглушали безумные аккорды органа, за которым восседал Велимир Зувел.
В это мгновение раздался знакомый звук, тот самый, который я всегда пытался расслышать сквозь гром симфоний демона. Это был звук, заставивший меня совсем недавно вздрогнуть при мысли об этих симфониях… Да, это была бензопила, – не одна: их было столько, сколько нотных линий. Они одновременно совершили симфонический марш по ним, распиливая живые тела, обречённых на гибель младенцев.
Все смешалось в одну химерную какофонию, и кровожадные аккорды органа заглушили стенания постигающих ад, не успевших постичь истинную музыку бытия. Некая дьявольская гармония формы с самой сутью царила в этой Черной Обители, которую все считают!!! – «святая всех святых»… … … …
О, нет!.. Для того ли мне дано Право спускаться в этот непосвященный мир, чтобы узреть подобное осквернение первоистока всего непорочного начинания. Это ли источник вдохновения, изрыгающий пламя геенны, во всей её по-своему непревзойдённой красоте, скрывающей подлинный, но кошмарный облик повелителя Зла, – его чародея, выдающего за стремление к Высшей Цели не что иное, как Голгофу, пред которой благоговеют все, кто жаждет услышать голос Творца. Но это они, ничтожные создания Владыки, – как же Я не сумел сразу постичь это чудовищное деяние и раскрыть коварный замысел Вела Зувела. Я, испытавший на себе весь сатанизм Голгофы, который померк перед сатанизмом этой.
Кто ОН, этот нечестивый отрок, сумевший заглушить, обманув мой Слух, истинную музыку Творца. Кто?!! – Им может быть только он… он один… О, Боже! Не по своей Воле я очутился в его обители – Святой Всех Святых…

О, Мой Отец!!! Я снова на ГОЛГОФЕ!..